Советник главы «Роскосмоса», бывший корреспондент «Коммерсанта» и «Ведомостей» Иван Сафронов, которого ФСБ обвиняет по статье «государственная измена», за время своей журналисткой деятельности до перехода на работу в госкорпорацию «Роскосмос», написал множество материалов по теме военно-технического сотрудничества РФ, об оборонно-промышленном комплексе, о космической промышленности и безопасности страны.
Именно по этим темам материалы даже из открытых источников могут быть отнесены к «серой зоне», которая интересует контрразведчиков. А за последний год Сафронов писал о катастрофе атомной подлодки «Лошарик», о тайном присвоении главе Ростеха Сергею Чемезову звания Героя России, а также о нештатной ситуации с устаревшей ракетой на стратегических учений «Гром-2019» с участием президента Владимира Путина, о разгильдяйстве, из-за которого произошел пожар на авианосце «Адмирал Кузнецов», о первом крушении в истории истребителей Су-57, о контракте РФ и Египта на поставку десятков истребителей Су-35 в обход международных санкций…
Русская служба BBC опросила военных экспертов, попросив их прокомментировать обвинения в адрес советника главы «Роскосмоса», рассказать, были ли у журналиста высокопоставленные оппоненты, какая информация может являться гостайной в военной сфере, и может ли журналист сознательно или случайно получить к ней доступ.
Как говорит военный обозреватель Александр Гольц, если открыть закон о гостайне, то из него с удивлением можно узнать, что «к государственной тайне, например, относится штатное расписание, дислокация частей и так далее до бесконечности». То есть, по словам обозревателя, «при желании сообщение о том, что такая-то дивизия размещена в таком-то районе, и будет разглашением гостайны».
«Кстати говоря, инструкция относительно того, что является гостайной, тоже является секретной, это ведомственная инструкция. Выглядит это приблизительно так — журналист может раздобыть совершенно секретные данные, если так решит человек, которого он обидел своей публикацией или органы государственной безопасности», — говорит Гольц.
Военный эксперт отмечает, что Сафронова все это время проверяла ФСБ. «Но как мы знаем из последних публикаций в российской прессе, ФСБ представляет собой такую воронью слободку, где одно управление воюет с другим, и уж точно не будет делиться данными своих разработок. Там управление режима проверяло, а военная контрразведка вела разработку», — обращает внимание эксперт.
Главный редактор информационно-аналитического журнала «Арсенал Отечества», военный эксперт Виктор Мураховский объясняет, что журналисты вообще не имеют никаких степеней допусков к сведениям, составляющим гостайну. «Даже если ему его визави, о котором он пишет или у которого консультируется, имеет такой допуск, то журналист не может знать, составляют эти сведения гостайну или нет. Предварительная цензура у нас запрещена в СМИ. И органов соответствующих, куда надо присылать на проверку свои публикации, не имеется. Поэтому мне трудно представить, как журналист может формировать какую-то базу сведений, составляющих гостайну», — говорит Мураховский.
«Мы не знаем сути предъявленных обвинений, судя по всему, они касаются именно работы Вани в «Коммерсанте». Доказательную базу собирать на основе публикаций — это безумие. Не знаю, что они хотели найти или нашли в ходе обыска. Мы знаем, что у нас журналисты сотрудничают со многими зарубежными организациями, в общественном совете министерства обороны находятся журналисты, которые тесно сотрудничают с иностранными организациями. Ну и что нам теперь — всем руки за спины и идти добровольно сдаваться? Какой-то сумасшедший дом получается», — говорит главред «Арсенала Отечества».
Мураховский сообщил, что у Ивана Сафронова, которого он очень хорошо знает по совместной работе, «есть враги и недоброжелатели и в оборонно-промышленном комплексе, и в правительственных структурах».
«Возможно, он написал не то, что считается позицией какого-то органа в оборонке или в правительственных структурах. Или, как считают, сообщил какую-то недостоверную информацию, которая больно задела кого-то лично. Или какую-то структуру. Но если не задевать никого, то это не журналист, а флюгер», — говорит Мураховский.
Эксперт Российского совета по международным делам, военный обозреватель Илья Крамник утверждает, что иногда «технически журналист может получить доступ к сведениям, составляющим государственную тайну, бывают и такие ситуации».
Однако такое происходит в крайне редких случаях, как правило, при освещении специальных тем. Но в этом случае «все публикации, которые потом будут выпускать на основе этих сведений, проходят соответствующую цензуру».
«Подавляющее большинство журналистов, которые освещали тематику ВПК когда-либо, так или иначе сталкивались с конфиденциальными сведениями, естественно, не получая какого-либо формального допуска. Ситуация с делом Сафронова ужасная, разумеется. Проблема заключается в том, что сегодняшняя формулировка 275-й статьи уголовного кодекса («госизмена») позволяет очень широко трактовать деяния. На ее основе можно привлечь практически любого, кто когда-либо имел отношение к информации по тематике обороны и безопасности, а потом обсуждал ее с каким-либо иностранным представителем, будь то журналист, военный эксперт, дипломат и так далее», — поясняет Крамник.
«Я не знаю — никто не знает, тем более что судебное заседание закрыто, — что именно вменяется в вину Ивану Сафронову. Но анамнез неблагоприятный, именно в силу того, что мы имеем дело с очень размытой формулировкой статьи, которая позволяет широкое толкование и привлечение к ответственности за практически обычную журналистскую деятельность. Могли ли у Сафронова быть недоброжелатели? Я думаю да. Даже зачастую относительно невинные вещи могут вызвать резкую реакцию. А Ваня зачастую высказывался по очень острым проблемам, и наверняка были люди, которые, скажем так, не во всем желали ему добра», — говорит эксперт Российского совета по международным делам.